Взаимный обман - Страница 27

Ник скинул их нетерпеливым движением, а обтягивающие плавки не могли скрыть от восхищенного взора Эглантайн, что он сильно возбужден.

— Теперь моя очередь, — хрипло пробормотал Ник, снимая с нее брюки, а затем и шелковые трусики.

Он обнял Эглантайн за плечи и прижал к себе. Прошелся ладонями по плечам, по гладкой спине, скользнул по ягодицам, погладил бедра. Захватив губами набухший сосок, Ник стал покусывать и посасывать его, наслаждаясь стонами удовольствия, которые издавала Эглантайн. Потом взял ее пылающее лицо в свои руки и поцеловал в раскрытые губы, пробираясь языком в самые потайные уголки бархатистых глубин ее рта.

— Я хочу тебя! — простонала Эглантайн, закрывая глаза и извиваясь от желания в его объятиях.

— Наконец-то! — отозвался Ник, укладывая ее на ковер.

Прижавшись друг к другу, их тела сплелись в единое целое и задвигались в общем ритме, то ускоряя его почти до конвульсий, то замедляя чуть ли не до полного расслабления.

— Не закрывай, пожалуйста, глаза, — попросил Ник. — Я хочу видеть, как тебе хорошо…

— Но я вообще-то… — Эглантайн смутилась, не зная, как объяснить Нику, что никогда не испытывала в постели ничего похожего на оргазм. — Я никогда еще…

— Это было раньше, — перебил ее Ник нежно. — А со мной тебе будет так хорошо, что ты забудешь все на свете.

Ее податливое тело изогнулось как струна, когда началось то, о чем несколько секунд назад Эглантайн не смела даже мечтать. Она кричала, хрипло сладострастно стонала, видя перед собой изменившееся почти до неузнаваемости напрягшееся лицо Ника и чувствуя последние сокращения его мышц…

Потом они долго приходили в себя, лежа в обнимку на полу, глубоко дыша и прислушивались к биению сердец друг друга. Ник приподнялся на локте и осторожно спросил:

— Тебе было хорошо со мной? Я не сделал тебе больно?

— Нет, что ты! — Эглантайн засмеялась, пряча лицо у него на груди. Не в силах побороть любопытство, она слизнула капельку соленого пота, стекавшую с его плеча. — Чего-чего, а боли я не почувствовала.

— Я потому спросил, что в первый раз это бывает иногда несколько… потрясающе.

— Я бы сказала не потрясающе, а великолепно, — поправила Эглантайн.

— Нет-нет, — упрямо возразил Ник. — Великолепным это не будет никогда. Потому что «великолепно» означает, что нам больше нечего придумать. А у нас еще много чего впереди. Сотни часов практики я тебе обещаю.

Эглантайн поднялась на второй этаж, приняла душ и, войдя в спальню, легла в приготовленную Ником постель.

Неожиданно где-то внизу хлопнула входная дверь и послышался женский голос, зовущий Ника.

— Черт, наверное, миссис Питэм, — пробормотал Ник, вскакивая с кровати. — Должно быть, увидела мою машину возле дома.

— Ты не можешь идти в таком виде! — в ужасе прошептала Эглантайн. — Что она подумает?

— Что я принимал ванну, — хитро улыбаясь, ответил Ник, после чего надел халат и обмотал голову махровым полотенцем.

Когда он ушел, Эглантайн вздохнула и снова забралась под одеяло. С первого этажа доносились приглушенные голоса, и от одиночества в чужом доме Эглантайн стало тоскливо.

Она свесила с кровати ноги и огляделась. Дверь из спальни вела прямо в комнату Ника, которая принадлежала ему, когда он был еще мальчишкой. Эглантайн посмотрела на свою одежду, высушенную заботами Ника на калорифере, и решила одеться, но желание сначала хоть одним глазком заглянуть в комнату Ника, где он не жил уже много лет, оказалось сильнее здравого смысла. В конце концов, разве лишняя информация не будет полезной для создания образа героя ее романа?

В убранстве комнаты не оказалось ничего примечательного. Это была чисто мужская спальня, обставленная минимальным количеством самой необходимой мебели. На полу лежал простой серый коврик, шторы и покрывало на кровати были из толстого материала оливкового цвета. Но больше всего поражало обилие всевозможных книг, расставленных на полках, которые занимали почти все пространство. Здесь были и потрепанные книжки для детей, и классические романы, но в основном — приключения и научная публицистика, посвященная странам Африки, Востока и Южной Америки.

Эглантайн несколько озадачило содержимое библиотеки. Довольно странный для бухгалтера подбор книг, а еще более странно то, что нет ни одной книги по специальности.

На стенах не висело ни картин, ни фотографий, и только на столе у окна стояли две серебряные рамочки: в одной был снимок пожилой приятной улыбающейся пары на фоне каких-то построек, в другой — фотография рыжей лохматой собаки, которая стояла на задних лапах, радостно скаля белые зубы. Наверное, это и есть его родители, решила Эглантайн, беря в руки первую рамочку. А это, должно быть, их новый дом во Флориде.

Она опять подошла к полкам и стала читать названия книг, многие из которых были знакомы ей с детства.

Заметив потрепанный корешок томика своего любимого Марка Твена, Эглантайн осторожно сняла с полки зачитанную книгу, раскрыла ее и увидела на титульном листе выцветшую надпись «C.A. Гейнору, победителю школьной олимпиады по американской литературе». Чуть ниже стояли дата и номер школы.

Эглантайн нахмурилась и, повертев в руках книгу, подумала: значит, она не Ника… Но тогда чья?

— Что это ты делаешь? — раздался у нее за спиной вкрадчивый голос Ника.

Эглантайн круто обернулась и, едва не уронив Твена, пробормотала:

— Просто смотрю. — И, вернув книгу на место, добавила: — Я думала, что эта комната твоя…